Как опускают на женских зонах


Как опускают на женских зонах

Все о жизни на женской зоне (масти, коблы и ковырялки, курицы, быт, дети)


Как отбывают срок в заключении мужчины, прописано до мелочей. Женская тюрьма также имеет свои особенности, но тема эта уступает мужской по насыщенности информацией. Постараемся изложить о жизни женщин-заключенных просто, не нагнетая, как есть. Все начинается с СИЗО. В следственном изоляторе надлежит находиться до того момента, пока приговор не вступит в законную силу.

Для новичка — это серьезное испытание, но скорее морального толка. То, что показывают в фильмах, как новоприбывших встречают, избивая, насилуя, отбирая вещи, по большому счету, не соответствует реальности.

Но однозначно есть стресс, непроходящая тревога, напряжение от неизвестности и осознания себя в новом статусе. Камера разделена на три комнаты, двери между ними отсутствуют.

В каждой из комнат стоят по 21 двухъярусных кровати, что подразумевает 42 места.

В лучшем случае рядом с кроватью может находиться тумбочка, приваренная к полу, где позволено хранить допустимые личные вещи. В худшем случае, имущество складывают в пакеты. Туалет, комната для приема пищи, откидное окошко — “корма”.

В отличие от мужчин, у женщин-заключенных нет “авторитетов”, жить по “понятиям” для них не характерно. Организация отношений в камере строится скорее по принципу “дедовщины”, т.е.

кто дольше отсидел, тот имеет больше преимуществ перед новичками. Вот, например, схема распределения спального места.

Помимо двухъярусных кроватей есть четыре отдельных, стоящих особняком. Этот наиболее привилегированный “участок” называют “поляна”.

Спать там может, как правило, старшая по камере и доверенные ей лица или просто “старосиды”. Остальные места распределяются также по старшинству: новоприбывшие располагаются у прохода или около туалета, женщины со “стажем” занимают более удобные кровати, как только они освобождаются.

Новенькая должна довольствоваться тем, что останется.

В основном, заключенные нацелены на сохранение своего собственного минимального комфорта. На воле этот принцип также распространен, но в стесненном пространстве это проявляется острее. Со временем приходит понимание, что в одиночку сложнее справиться с бытовыми неудобствами, и чтобы обрести хоть какую-то поддержку, женщины объединяются в “семейки”, группки по два-три человека.

Внутри “семейки” принято делиться продуктами и предметами первой необходимости.

Бывали случаи, когда женщинам приходилось консолидироваться, дабы добиться улучшения общих для всех условий содержания, вытребовать определенных поблажек. Малыми разрозненными силами такого достичь практически невозможно. К слову, в женских тюрьмах ситуация с туберкулёзом намного лучше контролируется и заразиться им меньше вероятности, чем в мужском заключении.

Оперативникам СИЗО всегда требуются “свои” люди, которые будут приносить нужные им сведения. Как правило, на роль доносчика выбирается негласный лидер, способный влиять на мнение большинства. Такому человеку не составляет труда войти в доверие к сокамернице и выведать информацию, нужную оперативнику.

Уточнять не нужно, что подобный контингент в заключении не жалуют. Особое отношение получают те, кто на сотрудничество не идет.

«Опущенные» в женских тюрьмах: вот что с ними делают и почему

Содержание Низшие касты в российских женских тюрьмах: как это устроено В российских местах лишения свободы для женщин иерархия заключенных (зеки, зечки) и вообще быт существенно отличается от мужских зон и тюрем — там, как правило, нет понятий и не рулят воры в законе.

Тем не менее, определенное кастовое деление есть и в «дамских» местах лишения свободы (МЛС). Изгои здесь обладают теми же качествами, что и везде. Самые презираемые зечки в женских МЛС несколько отличаются от представителей низших мастей в мужских зонах и тюрьмах — здесь иерархическая лестница имеет свои ступени.

В первую очередь, в женской тюрьме имеет значение личность осужденной, а не ее послужной список «отсидок» и прежних криминальных заслуг. Строго говоря, в женских зонах и тюрьмах почти нет определенных категорий зечек, которых изначально и принципиально гнобят и «прессуют» — все зависит, главным образом, от личностных качеств осужденной.

Изгоев в женских МЛС, в основном, просто сторонятся.

Одни из самых презираемых в женских МЛС — героинщицы, наркоманки с большим стажем.

Это выхолощенные в моральном плане особи, способные продать и предать буквально за щепоть чаю, кусок мыла или сигарету.

Любую стоящую информацию, исходящую от новой знакомой, они стараются «монетизировать», докладывая администрации МЛС.

В зонах и в камерах СИЗО «сиделицы» стараются жить своеобразными группами-семьями — завести себе подругу (подруг) по несчастью и заниматься с ними общим нехитрым хозяйством.

Чаще всего, это не имеет ничего общего с лесбийскими наклонностями — просто так легче выжить в заключении: к подобному способу обустройства в особых условиях женщин толкает инстинкт семейственности, заложенный в представительнице слабого пола изначально, свыше.

Героинщицы — одиночки, в «семью» их никто не принимает. Некоторые «сиделицы» сдать могут даже не умышленно, а, так сказать, по простоте душевной. Таких в зонах и тюрьмах тоже сторонятся, но особо не гнобят — «старшая» знает всех стукачей в камере или в отряде, и считается, что уж лучше своя, чем присланная новая, от которой не знаешь, чего ожидать.
Убийц своих детей на женской зоне запросто могут избить и потом постоянно унижать — это изначально изгои среди осужденных, пожалуй, главная категория «сиделиц», которым суждено весь срок в неволе расплачиваться за свое прошлое.

В женских зонах и тюрьмах сидят много «вичовых» (с диагнозом вирусного иммунодефицита человека, ВИЧ), больных венерическими или онкологическими заболеваниями. Этих тоже сторонятся из чувства брезгливости и боязни заразиться.

В низшей касте в женской зоне может оказаться любая, если она не выполняет производственное задание. Девушке, не способной освоить швейную машинку и выдавать «на гора» ежедневную норму, грозят серьезные разборки в отряде, вплоть до избиения: от ее выработки страдает весь коллектив.

Отрядницы могут вырвать волосы, выбить зубы, а в карцере отделают дубинками. Даже если у «сиделицы» хороший «подогрев» с воли (щедрые и частые передачки), но она не умеет шить, «люлей» ей, чаще всего, всё равно не избежать.

Коблы и малолетки

© Руслан Кривобок / РИА Новости / OpenSpace.ru ​Что все бабы суки, я впервые осознала в позапрошлый четверг, в 11 утра, в «Шоколаднице» благодаря шоколаднице ‒ так на зонах зовут осужденных по 159-й («мошенничество») и 158-й («кража») статьям Уголовного кодекса.

Так называли отсидевшую четыре года Александру Белоус, бывшую совладелицу турфирмы.Мы встретились, потому что в начале октября мне пришло письмо от женщины, которая спала с надзирателем, чтобы тот разрешил ей кормить новорожденного ребенка. Имя и колонию, где все это происходило, эта женщина назвать не захотела, так что я была готова забыть про письмо.

Но буквально через неделю на YouTube появился , в котором замначальника Амурской женской колонии избивал заключенных.

При этом «Яндекс» на запрос «насилие в женских тюрьмах» упорно выдавал четыре страницы ссылок на одну из серий «Эммануэль» и на отчет о насилии в американских тюрьмах, как будто в российских ничего не происходит. Тема насилия оказалась табуированной не только в среде виртуальной, но и в реальной.

Главные работающие в этой области правозащитники — заместитель директора Центра содействия реформе уголовного правосудия Людмила Альперн, руководитель проекта Международной организации по реформе тюрем Алла Покрас и глава Общественной наблюдательной комиссии Москвы по правам заключенных Валерий Борщев — хором сказали мне, что о случаях насилия над женщинами-заключенными им ничего не известно. С Людмилой Альперн мы проговорили 38 минут, и из всего разговора мне особенно запомнилось слово «байки». Так что я решила найти женщин, которые под своими именами были бы готовы рассказать о случаях насилия в тюрьмах.

Пока искала, обнаружила, что женщины без мужчин не умеют толком выстраивать друг с другом отношения.

Швабры«Я проснулась ночью от какого-то шебуршания в камере. Отреагировала не на звук, потому что с детства сплю в берушах, а на движение. Слезла с койки и поняла, что вся камера — шесть человек — столпилась вокруг одной из девочек. Они насиловали ее шваброй. Потом я узнала, что эта история повторялась несколько месяцев практически каждую ночь.

Они насиловали ее, потом избивали и загоняли под шконку. Ну я что, я пошла к надзирателям. Те вызвали девочку на допрос, где она сказала, что получила свои многочисленные синяки, упав с кровати, ‒ рассказывает Александра Белоус историю 2008 года, произошедшую в самой образцовой тюрьме страны — московском женском СИЗО №6.

— Я даже не могла пожаловаться в прокуратуру, жалобу бы просто не выпустили».

‒ «А позвонить друзьям на волю ты не могла?» ‒ «Окстись, откуда?» Дальше выяснилось, что в женских тюрьмах нет мобильников, что удивительно, поскольку в мужских СИЗО и колониях телефоны, пусть и запрещенные, есть во всех камерах и бараках. (Возможно, именно с этим отчасти связан тот факт, что правозащитники так мало знают о случаях насилия над женщинами.

Другая причина, возможно, кроется в том, что эти случаи трудно доказуемы, стало быть, не приведут к конкретным санкциям. Зато попытка устроить

«Опущенные» в женских тюрьмах. Вот что с ними делают и почему

В российских местах лишения свободы для женщин иерархия заключенных и вообще быт существенно отличается от мужских зон и тюрем – там, как правило, нет понятий и не рулят воры в законе.

Тем не менее, определенное кастовое деление есть и в «дамских» МЛС. Изгои здесь обладают теми же качествами, что и везде. Самые презираемые зечки в женских МЛС несколько отличаются от представителей низжих мастей в мужских зонах и тюрьмах – здесь иерархическая лестница имеет свои ступени.

В первую очередь, в женской тюрьме имеет значение личность осужденной, а не ее послужной список отсидок и прежних криминальных «заслуг». Строго говоря, в женских зонах и тюрьмах почти нет определенных категорий зечек, которых изначально и принципиально гнобят и прессуют – все зависит, главным образом, от личностных качеств осужденной.

Изгоев в женских МЛС, в основном, просто сторонятся. Одни из самых презираемых в женских МЛС – героинщицы, наркоманки с большим стажем. Это выхолощенные в моральном плане особи, способные продать и предать буквально за щепоть чаю, кусок мыла или сигарету.

Любую стоящую информацию, исходящую от новой знакомой, они стараются «монетизировать», стуча администрации МЛС.

В зонах и в камерах СИЗО сиделицы стараются жить «семьями» – завести себе подругу (подруг) по несчастью и заниматься с ними общим нехитрым хозяйством. Это не имеет ничего общего с лесбийскими наклонностями – просто так легче выжить в заключении, к подобному способу обустройства в особых условиях женщин толкает инстинкт семейственности, заложенный в представительнице слабого пола изначально, свыше.

Героинщицы – одиночки, в «семью» их никто не принимает. Некоторые сиделицы сдать могут даже не умышленно, а «по простоте душевной». Таких в зонах и тюрьмах тоже сторонятся, но особо не гнобят – «старшая» знает всех стукачей в камере или в отряде, и считается, что уж лучше «своя», чем присланная новая, от которой не знаешь, чего ожидать.

Убийц своих детей на женской зоне запросто могут избить и потом постоянно унижать – это изначально изгои среди осужденных, пожалуй, главная категория сиделиц, которым суждено расплачиваться в неволе за свое прошлое. В женских зонах и тюрьмах сидят много «вичовых» (с диагнозом вирусного иммунодефицита человека), больных венерическими или онкологическими заболеваниями. Этих тоже сторонятся из чувства брезгливости и боязни заразиться.

Надо работать или огребешь В низшей касте в женской зоне может оказаться любая, если она не выполняет производственное задание. Женщине (девушке), не способной освоить швейную машинку и выдавать «на гора» ежедневную норму, грозят серьезные разборки в отряде, вплоть до избиения: от ее выработки страдает весь коллектив. Отрядницы могут вырвать волосы, выбить зубы, а в карцере отделают дубинками.

Даже если у сиделицы хороший «подогрев» с воли, но она не умеет шить, «люлей» ей чаще всего все равно не избежать.

В женской зоне и тюрьме для их «постоялиц» особенно важно соблюсти физическую чистоту, что не так просто в сравнении с условиями на воле.

Опущенные в зоне, как опускают в тюрьмах

Вы находитесь здесь: → → Автор: Администратор сайта | 04.11.2014 Из этой статьи Вы узнаете всю правду про тюремные опущения и настоящие ощущения.

Несмотря на то, что Вы находитесь на женском сайте, сегодня мы будем беседовать про зону. Сам я не сидел- и тьфу, тьфу, тьфу.

Получая регулярно подробные письма, я сортирую их по полезной важности.

Буквально на днях пришло письмо, в котором меня попросили опубликовать весь текст в открытом доступе. Зачем- сам не знаю. Женщина представилась Зоей, и рассказала мне про то как опускают в зонах и тюрьмах.

Кстати, различие между зоной и тюрьмой достаточно значимое. Но об этом потом. В голове обывателя опущенные люди имеют представление не слишком правильное.

Опущение чаще всего сопрягают с актом “принудительного использования” в тот или иной проход. На самом же деле, уже достаточно давно “опущенных долбежкой” заключенных не существует как класса.

Некогда была воровская сходка, на которой было запрещено наказывать пером и детородным органом. Таким образом, опущенные- это те, кто не “фильтрует базар” и проявляет слабину по тюремным законам. -Если Вы будете смачно рассказывать о том, как Ваша жена “брала на клык”, то сразу же попадете в курятник.

Все дело в том, что настоящий вор или авторитет вообще не должен хвалиться блажью.

Это не по понятиям. Смотрите, что получается.

Ваша жинка целует “дружка”. А Вы, в свою очередь, лобзаете ее в губы, как бы косвенно соприкасаясь со своим собственным органом. Таким образом, Вы сами себя опускаете. -В тюрьму можно сесть уже “по опущенной статье”. Это если ты “загнал дурачка под кожицу” румяной малолетке. Но и в этом случае тебя никто не опустит.

По каналам тюремной связи узнают статью и станут относиться согласно регламенту. Ты не будешь жевать сахарок и пить… крепкий чай (чифирь). Тебе не подаст руки уважающий себя заключенный.

Если он случайно сделает это, то тут же будет опущен до низшей когорты. -Тебя могут опустить за нестандартную ориентацию. Но это вправе сделать также опущенный.

Поэтому опущенные в зоне- это не то, что думаешь ты.

Страшнее всего не “брошенная палка”, а презрение, которое испытывает тот, кто когда- то показал себя слабым. Материал подготовил я- Эдвин Востряковский.

Как поступают с «опущенными» в женских зонах

Новости Быт заключенных в женских тюрьмах России существенно отличается от мужских.

Как правило, в женских зонах отсутствует воровская иерархия, а заключенные не живут по «понятиям». Но своя кастовость в местах лишения свободы для слабого пола есть: там существуют свои лидеры и изгои. Если в мужских тюрьмах вновь прибывших могут прессовать за определенные статьи, по которым они «зашли», то в женских колониях людей оценивают по их личностным качествам.

Исключением здесь являются детоубийцы.

Таких женщин сразу начинают гнобить, унижать. Могут даже избить. К изгоям чаще всего относят героиновых наркоманок со стажем.

Ведь они готовы предать за сигарету или рулон туалетной бумаги.

Как говорится, у наркомана совести нет. Такие зечки всегда готовы «сдать» сокамерницу. В тюрьмах и местах предварительного содержания женщины, руководствуясь инстинктами, сплачиваются, предпочитая жить семьями.

Лесбийские наклонности здесь ни при чем — вместе дамам проще наладить быт. Героинщиц в семьи не принимают, и им приходится держаться в стороне. Бывают случаи, когда зечки сдают сокамерниц не специально, а по «простоте душевной».

Но смотрящая за камерой, как правило, знает всех настоящих стукачей и к таким «простачкам» относится снисходительно. Пускай «стукнула» — зато своя. Еще одна категория отщепенцев — заключенные с ВИЧ, онкологией, венерическими заболеваниями.

Их обходят стороной из-за брезгливости.

Также изгоем женской зоны могут быть лентяйки, не выполняющие рабочие нормы. Ведь система в зоне построена так, что из-за одной страдает вся рабочая бригада. Даже если у нерадивой работницы хорошие «подвязки» на воле, гнева отрядниц ей не избежать.

В вопросах опрятности женщины всегда щепетильны, поэтому «зачуханок», которые не следят за собой, презирают. Чистоплотность в женской тюрьме жизненно необходима.

Шампунь и мыло — особая ценность.

Но далеко не все зечки получают передачи с воли.

Многим приходится выполнять чужие обязанности за стиральный порошок, зубную пасту и т.д. К таким женщинам сокамерницы относятся с пониманием — ведь у них просто безвыходное положение. Источник: http://www. politpuzzle.ru/

Войти на сайт

Что все бабы суки, я впервые осознала в позапрошлый четверг, в 11 утра, в «Шоколаднице» благодаря шоколаднице ‒ так на зонах зовут осужденных по 159-й («мошенничество») и 158-й («кража») статьям Уголовного кодекса.

Так называли отсидевшую четыре года Александру Белоус, бывшую совладелицу турфирмы. Мы встретились, потому что в начале октября мне пришло письмо от женщины, которая спала с надзирателем, чтобы тот разрешил ей кормить новорожденного ребенка.

Имя и колонию, где все это происходило, эта женщина назвать не захотела, так что я была готова забыть про письмо. Но буквально через неделю на YouTube появился ролик, в котором замначальника Амурской женской колонии избивал заключенных. При этом «Яндекс» на запрос «насилие в женских тюрьмах» упорно выдавал четыре страницы ссылок на одну из серий «Эммануэль» и на отчет о насилии в американских тюрьмах, как будто в российских ничего не происходит.

Тема насилия оказалась табуированной не только в среде виртуальной, но и в реальной.

Главные работающие в этой области правозащитники — заместитель директора Центра содействия реформе уголовного правосудия Людмила Альперн, руководитель проекта Международной организации по реформе тюрем Алла Покрас и глава Общественной наблюдательной комиссии Москвы по правам заключенных Валерий Борщев — хором сказали мне, что о случаях насилия над женщинами-заключенными им ничего не известно.
С Людмилой Альперн мы проговорили 38 минут, и из всего разговора мне особенно запомнилось слово «байки».

Так что я решила найти женщин, которые под своими именами были бы готовы рассказать о случаях насилия в тюрьмах.

Пока искала, обнаружила, что женщины без мужчин не умеют толком выстраивать друг с другом отношения.

Швабры«Я проснулась ночью от какого-то шебуршания в камере.

Отреагировала не на звук, потому что с детства сплю в берушах, а на движение. Слезла с койки и поняла, что вся камера — шесть человек — столпилась вокруг одной из девочек.

Они насиловали ее шваброй. Потом я узнала, что эта история повторялась несколько месяцев практически каждую ночь. Они насиловали ее, потом избивали и загоняли под шконку. Ну я что, я пошла к надзирателям.

Те вызвали девочку на допрос, где она сказала, что получила свои многочисленные синяки, упав с кровати, ‒ рассказывает Александра Белоус историю 2008 года, произошедшую в самой образцовой тюрьме страны — московском женском СИЗО №6. — Я даже не могла пожаловаться в прокуратуру, жалобу бы просто не выпустили».

Рекомендуем прочесть:  Инвалид 2 группы деньги

‒ «А позвонить друзьям на волю ты не могла?» ‒ «Окстись, откуда?» Дальше выяснилось, что в женских тюрьмах нет мобильников, что удивительно, поскольку в мужских СИЗО и колониях телефоны, пусть и запрещенные, есть во всех камерах и бараках.

(Возможно, именно с этим отчасти связан тот факт, что правозащитники так мало знают о случаях насилия над женщинами. Другая причина, возможно, кроется в том, что эти случаи трудно доказуемы, стало быть, не приведут к конкретным санкциям.

Какой жаргон используют русские женщины-зэчки

Русь Сидящая Жизнь заключенных в российских лагерях женщин всегда сильно отличалась от законов существования мужчин-зэков. Самые большие различия можно наблюдать в плане межличностного общения. В мужской зоне «опущенные», или пассивные гомосексуалисты, становятся париями, к которым никто даже не смеет прикоснуться.

В женских тюрьмах «ковырялки», или лесбиянки, — обычное явление.

Приверженки однополой любви являются вполне уважаемыми членами тюремного сообщества.

Есть на женской зоне и свои особенные выражения, которые не используются в тюрьмах, где содержатся только мужчины. Отхожее место в любой тюрьме никогда не называется «туалетом». Еще в дореволюционной России арестанты обоих полов использовали заменяющие это понятие жаргонные выражения.

Даже политические заключенные — в массе своей высокообразованные дамы, а порой и наследницы аристократических фамилий — применяли именно их. Бадью для сбора нечистот именовали «парашей» или «старушкой». Эти жаргонизмы в ходу и в мужских тюрьмах.

В женской тюрьме есть категория заключенных, которые попадают в сексуальное рабство к надзирателям и другим представителям лагерной администрации («кумовьями»). Зэчки называют их «рублевыми». Это понятие пришло еще из сталинского ГУЛАГа.

За свои услуги сексуальные рабыни получают определенные привилегии: могут не выполнять общие работы, получают дополнительное питание и пр. Не все «рублевые» одинаковы. В 20—50 годы на Соловках существовала целая классификация привилегированных узниц: «полурублевые», «15-копеечные» (или «пятиалтынные») и собственно «рублевые». В зависимости от ранга женщина получала разные послабления и «бонусы».

Если же зэчкаотказывалась вступать в сексуальный контакт с «кумом», она была обречена на постоянные жестокие притеснения. «Мамками» в женских тюрьмах называли женщин, либо уже заехавших с воли беременными, либо зачавших непосредственно в заключении. Во втором случае зэчки беременели с выгодой: условия содержания женщин «с животом» были гораздо легче, чем у остальном массы заключенных.

Любая вновь поступившая на зону осужденная в первую очередь сталкивается со «старшей». Так называют главную в отряде (или камере) зэчку, которая отвечает за порядок. От «старших» многое зависит. Они могут «стучать» администрации на неблагонадежных или излишне конфликтных товарок, а иногда и своими силами наводить порядок.

Начальство тюрьмы обычно сквозь пальцы смотрит на произвол «старших», потому что те помогают держать заключенных в ежовых рукавицах. В женских колониях очень распространены так называемые «семьи». Они представляют собой небольшие группы женщин, которые совместно ведут нехитрое хозяйство и оказывают друг другу всяческую поддержку.

«Семья» может состоять из двух и более человек.

Причем, между ними не всегда существуют сексуальные отношения.

«Семья» образуется для того, чтобы облегчить существование ее членов. Жизнь в заключении сурова, а вместе выживать гораздо легче.

Отличие женской зоны, тюрьмы от мужской: Коблы и ковырялки

Как пишут во многих песнях, посвященных лагерной или зонной жизни — женщины умеют ждать.

«А ждать меня умеешь только ты» — именно так писал Михаил Круг. Так вот, касаемо женской зоны все наоборот — не ждут их, как правило, мужики, ибо им куда нужнее сексуальная разрядка. Вышла баба с тюрячки, а мужик уже с другой.

Однако и женщины сильно не отстают и в колониях совершают такие вещи, которые нашему разуму не подвластны.

Они гораздо более развратны. Статистика по мужчинам неизвестна, да и достоверно ее нельзя подсчитать, но вот в женских тюрьмах свыше 70 % женщин ведут лесбийский образ жизни. Даже не удивляйтесь, цифра фантастическая. Почему так? Как сказал один начальник:

«Женщинам легче друг друга понять, они делают с друг другом то, что с мужиком никогда не сделают.»

Женщина в отсутствие какой-либо ласки ломается гораздо быстрее, чем мужчина.

В отличие от мужской тюрьмы, в бабской никто никого не загоняет в петушиный угол, не окунает головой в толчок и тому подобное.

У женщин все на добровольной основе, и выделяют у них всего две касты. Но, есть подколы. Новенькую могут спросить:

  1. Ну тогда и я брала.
  2. «Ты мужской аппарат на клык брала?
  3. А я вот брала и ничего.
  4. Ой, нет, что вы.

Естественно ее не опустят и не отведут к параше, но относится будут как к врушке!

Это женщины в мужском обличии в полном смысле этого слова. Они не носят юбки, коротко стригутся, плюются, курят, рыгают.

У них отсутствует лак на ногтях и носят они мужские ботинки. И самое главное — путем невероятных ухищрений коблы отращивают на ногах волосы. Коблы как правило и сидят по более жестким составам: Убийство, грабеж.

В бою за своих любимых принцесс они иной раз не прочь начистить морду конкуренту (конкурентке). Относительно интима все очень просто — они завешивают кровать простыней, одеялами и сразу в бой (главное чтобы кровати не скрипели).

В общем разыгрывают семейную жизнь в полном смысле этого слова: измены, скандалы и тому подобное.После того как коблы откидываются, то они пытаются вернуться к своим женам.

Тут их большинство, особо чем то примечательным они конечно не выделяются. Многие из них остаются без своего кобла.

Да уж, потому что на 10 ковырялок по статистике трое коблов. А вот Вам и реальная история….

Надежда Галкина по прозвищу «Птица» за свою женщину билась насмерть. Вот ее комментарий: Это мой человек, я за него задавлю и придушу.

На днях была драка…Сначала полетела миска с борщом, а потом пришлось начистить рыло конкурентке.

Это моя женщина, моя Катя, я за нее разорву. Вы знаете за что я сижу. Я сижу за убийство! «Птица» предложила Кате покровительство и завязалась дружба крепкая, которая не сломается.

Сначала ухаживала, подарки дарила, а как иначе. Ревновала ко всем, даже запрещала открыто одеваться. Катенька, а давай немножечко оденемся.

Дома «Птицу» ждал муж. Ну и что? Она послала его нафиг, устроилась таксистом и объяснила дочери, что у нее новая любовь. Катя сделала ровно тоже самое.

И до сих пор они не могут привыкнуть к жизни на воле и говорят, что здесь бардак, а там порядок! Дети — это вообще отдельная история.

«Мам, не переживай, годик посижу и выйду» Женская тюрьма в России: истории трех девушек, почти случайно попавших за решетку

Доля женщин среди российских зэков невелика: в женских колониях сидят 46,4 тысячи человек, более 10 тысяч ожидают приговоров в изоляторах.

Женщин в России по закону запрещено отправлять в колонии строгого режима; впрочем, от этого жизнь в женских колониях проще не становится. Тема женской тюрьмы — не запретная, но и не обсуждаемая: о том, что происходит за решеткой, общество практически ничего не знает; за исключением, может быть, самых громких историй — вроде письма участницы Pussy Riot Надежды Толоконниковой из мордовской колонии. По просьбе «Медузы» журналистка Татьяна Дворникова поговорила с тремя девушками, познакомившимися с российской пенитенциарной системой почти случайно — и выяснила, почему женские тюрьмы иногда похожи на детский лагерь, а иногда — на ад.В ночь на 2 июля 2012 года золотистый автомобиль Nissan Sentra остановился возле московского клуба «Баррикада».

В машине находились шесть человек, за рулем сидела 23-летняя Ирина Липская, выпускница журфака МГУ.

В тот вечер в клубе играла популярная среди ультраправых команда Outlaw Heroes Standing. Из «Ниссана» вышли трое, кинули файер в сторону стоявших у клуба людей и бросились обратно, но навстречу из припаркованной рядом черной иномарки выбежали несколько человек и повалили нападавших. К виску оставшейся за рулем Ирины приставили пистолет, ей велели выходить.

Девушка попыталась уехать, по колесам ее машины открыли огонь. На светофоре автомобиль остановили, выбили стекло, вытащили пассажиров наружу. Мужчины из иномарки оказались сотрудниками центра по борьбе с экстремизмом МВД РФ: они знали об акции заранее и ждали машину возле клуба.Когда Липскую повезли на освидетельствование, в больницу к ней приехали родители.

«Мам, не переживай, годик посижу и выйду», — говорила она.

В итоге она провела полтора года в московском СИЗО № 6. Ей вменялись статьи 213 ч.2 УК РФ (хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору по мотиву идеологической ненависти) и 150 ч.4 (Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления).

Обвинение просило для нее восемь лет колонии, но в 2013-м девушка вышла на свободу по амнистии.«Здесь у тебя систему сломать не получится, извини»В больнице мне поставили диагноз «сотрясение мозга» — это так нас задерживали. В Пресненском ОВД я попросила попить, и мне в голову ударили пластиковой бутылкой с водой. После попала в изолятор временного содержания.

От стресса ни голода, ни холода, ни жажды не ощущаешь. Все идет своим чередом: раздеваешься догола, тебя проверяют и с матрасом поднимают в камеру. На следующее утро позвали на санобработку; хозяйственным мылом помыла голову, волосы как пакля потом.

Конечно, тараканы везде, грязь, но я не придирчивая.После суда по мере пресечения — СИЗО.

Ты сначала сидишь в камере метр на метр, там только койка-сидушка и окно. Оформляют, отправляют на карантин, там 12 человек уже. Камера в сине-голубых тонах, пол из скрипучих досок.

Выкрашено все небрежно, на лестницах противный запах.